Застолье Петра Вайля : [сборник выступлений на Радио Свобода с 1986 - по 2008 год / составитель Иван Толстой]. – Москва : CORPUS : АСТ, 2019. – 426, [1] с., [12] л. ил., цв. ил. – (Писатели на «Свободе»).
Книга вышла к десятилетней годовщине смерти Петра Вайля и включает в себя его интервью, выступления, комментарии, вышедшие на «Радио Свобода» с 1986-го по 2008 год. Получился особый срез двадцатилетия в его радийном преломлении – от начала горбачевской перестройки до путинской пересменки президентов. В последний раздел вошли воспоминания друзей и коллег Вайля, но важно то, что бóльшая часть напечатанного в книге звучала в эфире.
Поскольку за двадцать с лишним лет прозвучало много всего, перед составителем сборника Иваном Толстым стояла сложная задача – отобрать существенное. Но как решить, что важнее и что лучше характеризует Вайля, если тот отличался редким универсализмом и мог квалифицированно высказываться по самым разным вопросам? (Не удивлюсь, кстати, если он где-нибудь со знанием дела комментировал теорию относительности Эйнштейна или теорию происхождения жизни путем панспермии.) Поэтому его комментарий по поводу убийства Ицхака Рабина соседствует с короткой рецензией на фильм Вуди Аллена «Энни Холл», а реплика, посвященная импичменту Ельцина, – с заметками о Московском кинофестивале. Чисто политических комментариев в книге не так много, и тому есть причины: политика текуча, информационные поводы забываются, поэтому некоторым комментариям на актуальные темы, вошедшим в сборник, сегодня уже не хватает контекста. Но главное, видимо, в том, что Вайль больше интересовался культурными процессами и его рассуждения о кино и литературе, писателях и поэтах имеют больше оснований, чтобы к ним возвращаться и их перечитывать – они ближе к вечному. Вайль был личностью многогранной: писатель, путешественник, журналист, критик, знаток кухни, а в целом – жизнелюб. Составителю сборника пришлось «структурировать» Вайля, и книга отражает эту неизбежно условную, но понятную структуру. Толстой выбрал метафору застолья, точнее, застолий: каждому столу соответствует одна из граней таланта главного героя, одна из сфер его деятельности.
«Письменный стол» – это подборка интервью и очерков Вайля для радио, посвященных языку, литературе, писателям, среди которых Сергей Довлатов, Иосиф Бродский, Александр Генис, Владимир Уфлянд, Андрей Синявский, Лев Лосев и другие. Здесь Петр Вайль раскрывается как писатель среди писателей.
«Журнальный стол» отражает его ремесло радиожурналиста, где он, по отзывам коллег, был силен: эрудирован, точен, дисциплинирован. Он, кстати, имел на радио серьезную должность: возглавлял нью-йоркское бюро «Радио Свобода», после переезда в Прагу был заместителем директора, потом главным редактором Русской службы «Радио Свобода». На обложке книги Вайль предстает именно в этом качестве: он сидит в студии и проверяет одновременно три микрофона. Иван Толстой увидел в этом символику: в любой из микрофонов Вайлю было что сказать.
«Круглый стол» – место для дискуссий. В этом разделе меньше всего самого Вайля: он или ведет «круглый стол» в радиоэфире, или задает вопросы в качестве интервьюера, или выступает одним из экспертов в обсуждении. Но опубликованные расшифровки этих дискуссий помогают понять, в какой плотной интеллектуальной атмосфере работал Вайль на «Свободе» и какой вклад он в нее вносил, как сильно насыщал собой этот фон, каким интеллектуальным удовольствием была работа рядом с ним.
«Обеденный стол» отражает пристрастие Вайля к приготовлению и поеданию еды. «Животу стоит доверять больше, чем голове», – говорил он. Но этот «стол» имеет в книге ту особенность, что он в основном посвящен вину как важному атрибуту еды и кухни («Алкогольные воспоминания», «Алкоголь у классиков», «Вино в кулинарии»). Запомнился лайфхак от Вайля: чем лучше вино, которое использовалось при приготовлении, тем лучше будет соус. Поэтому: «Я использую в готовке то вино, которое пью» (с. 372).
Наконец, заключительный раздел – «За одним столом с Вайлем» – это воспоминания его коллег по «Свободе», вдовы Эллы Вайль и известных писателей, среди которых Александр Генис, Сергей Гандлевский, Виктор Шендерович, Георгий Чхартишвили и другие. Вайль полно раскрывается в большом интервью 1999 года с Иваном Толстым – расшифровка занимает более 50 страниц. Интервью не только информативно, обстоятельно, там много курьезных эпизодов, но есть и очень серьезные места. Вот как в разговоре о религии Вайль сформулировал свое мировоззрение:
«Я убежден, что жить можно по заповедям, соблюдая их по сути, а не по форме. Все, что заложено в христианстве, заложено и в обычной человеческой морали. Неконкретное религиозное чувство у меня, конечно, есть, но оно выражается в безусловном и крепнущем с годами доверии к потоку жизни. Людей можно разделить на тех, которые живут, и тех, которые строят жизнь. Я отношусь к первым» (с. 26).
Очевидно, столь раннее осознание своего желания быть в потоке жизни привело к эмиграции, потому что жизнь в СССР давала «уверенность в завтрашнем дне», но ощущения потока не давала. Вайль уехал в разгар застоя, в 1977 году, когда ему было 27 лет. По собственному признанию он никогда не был диссидентом и уезжал по культурным, а не по политическим мотивам.
«Дело в том, что я просто хотел читать те книги, которые я хочу, и видеть те места, которые я хочу видеть. Вот, пожалуй, только и всего. Это были мои претензии к советской власти, которая не позволяла мне свободно делать то и другое» (с. 234).
Вайль сполна удовлетворил свою страсть к путешествиям, совмещая в этом процессе и развлечение, и писательство, и интроспекцию.
«Это довольно простой способ самопознания. […] Может быть, было бы проще попытаться разобраться в себе, сидя на диване или стоя на коленях перед каким-нибудь образом. Но мне проще и интереснее куда-то поехать, поместить самого себя в другие декорации и посмотреть, что происходит» (с. 247).
Из путешествий родились книги, самая известная из них – «Гений места» (она потом воплотилась в телевизионную версию на российском канале «Культура»), из поездок по стране – «Карта Родины».
Первая часть жизни Вайля прошла в СССР, вторая – в США и Европе. Такая биография создавала для него как писателя особую перспективу, напряженное творческое поле. Шесть книг в соавторстве с Александром Генисом и семь своих – это много, это требовало большой писательской дисциплины. Вайль вставал в шесть утра, чтобы писать книги, потому что к десяти надо было идти на летучку на радио. «Как писатель он обладает тем, что я называют даром руки, – вспоминает в книге бывший директор Русской службы «Радио Свобода» Марио Корти. – Он писал плавно, строка за строкой, не запинаясь. […] Однако за кажущейся невероятной легкостью, с которой он делал все, что предпринимал, стоял неимоверный труд, а главное, – способность к самодисциплине» (с. 394).
Очевидно, именно писательство было стержнем творческой персоны Вайля, прочие же его ипостаси генерировали энергию для слов: путешествия, разумеется, всегда для души, но впечатления и факты, полученные там, отливались в книги; к комментированию в эфире у него был врожденный талант, но радио, по оценке Ивана Толстого, для него было «полигоном для оттачивания своих писательских суждений» (с. 10). Даже русская кухня стала поводом, чтобы написать книгу. Лев Лосев видел в путевой прозе Вайля «уникальное переживание автора, передающееся читателю». Тем необычнее услышать из уст Вайля такое: «Я думаю, что человек, который с удовольствием садится писать, – ненормальный. Или законченный графоман, или просто тронутый» (с. 68). И если, по мнению Андрея Синявского, писатель – это всегда нарушитель каких-то запретов, обыденной нормы, то в случае Вайля коллеги подчеркивают его нормальность и даже нормативность. Возможно, это как раз влияние радио, которого не бывает без сетки вещания: репортаж, комментарий, программа не могут не выйти в эфир, если они стоят в плане, время нельзя задержать. «Я называю это адекватностью восприятия жизни: отвечать за то, что зависит от тебя, что ты сам понимаешь как зону личной ответственности», – говорит коллега Вайля Андрей Шарый (с. 383). Он же вспоминает, что в литературном творчестве Вайля больше процесса написания интересовал процесс поиска и сбора материала, стилистической и смысловой отделкой которого он потом тщательно занимался – может быть, поэтому сам Вайль заявил в интервью Толстому, что писать «всегда отвратительно».
По признанию Вайля, в Нью-Йорке главными людьми для него были Иосиф Бродский и Сергей Довлатов. И об этих двух людях, и об особенной дружбе с ними в «Застолье» можно прочитать удивительные страницы воспоминаний. Но дружба с ними много дала Вайлю и как писателю. «Бродский меня научил своими эссе чередованию историй и рассуждений. […] Я учился у Бродского. Он не зря часто повторял в последние годы, что самое важное – композиция. То есть важно не столько что, а что за чем» (с. 41). Довлатов научил Вайля стесняться неряшливости языка: «И, если ты позволял себе пошлость, либо какое-то неуклюжее выражение, либо вульгарное выражение, он этого не прощал. При нем ты стилистически подтягивался» (с. 120–121).
Довлатовскую эстафету языка Вайль передал своим коллегам по радио, взяв на себя функцию языкового омбудсмена. Будучи главным редактором Русской службы, он рассылал журналистам шутливые инструкции, как надо и не надо говорить, мотивируя это здравым смыслом: «Самый лучший способ быть оригинальным – придерживаться русской литературной традиции, это и будет оригинально» (с. 125).
Говоря о своей редакторской деятельности, Вайль высказывал парадоксальное мнение, что ни в какой работе на людей очень талантливых полагаться нельзя, а надо рассчитывать на людей в лучшем случае профессиональных. Это также говорит о Петре Вайле как о человеке высокой нормы. И в этом смысле понятно, почему составитель и редактор сборника называет Вайля политиком самому себе: «Если политика – планомерное осуществление некой программы, то такая программа у Вайля была, и очень отчетливая» (с. 7).
Сергей Гогин
- 37 просмотров
Добавить комментарий