С 26 марта по 1 апреля в честь открытия "Зала философской книги имени Василия Розанова", в стенах библиотеки №8, прошла "Неделя философской книги". В числе запланированных мероприятий – публичная лекция Захарова А.А., редактора московского журнала "Неприкосновенный запас", политолога и религиоведа.

Как определить Розанова? Кто он? Философ? Литературный критик? Писатель? Публицист?

Он был философом без философии. Не написал ни одного романа, но создал новый жанр литературы и стал гениальным писателем, "магом слова", книги которого удивляют, изумляют, обжигают и через сто лет!

Его и боготворили, и ненавидели! Да, и сейчас ругают и восхищаются. Почему?

Главная особенность его творчества – на все иметь несколько точек зрения!

"Писал двумя руками", – скажет З. Гиппиус. По одному и тому же поводу говорил и "да", и "нет". В одной газете писал как либерал, а в другой – как консерватор. В одной статье говорил одно, в другой – утверждал обратное. И даже однажды в одной публикации пытался писать во всех направлениях. И подписывался разными фамилиями. Его обвиняли в двурушничестве, непорядочности, называли циником. "На предмет надо иметь тысячу точек зрения", – отвечал Розанов!

Его называли "русский Ницше", "русский Фрейд", о его гениальности говорил Д. Мережковский, З. Гиппиус, А. Ремизов. А вот оценка Николая Бердяева: "Литературный дар его был изумителен, самый большой дар в русской прозе. Эта настоящая магия слова".

Из этих мыслей были написаны книги "Уединенное", "Опавшие листья", "Апокалипсис нашего времени". Они-то и образовали ядро розановской философии. И эти книги читают взахлеб и спустя сто лет. И еще через сто лет будут также читать. В этом – феномен Розанова.

Духовной родиной назовет он Симбирск: "Родина моя, вторая Родина, духовная, – еще важнее физической!... Тут первое развитие, первое сознание, первые горечи сердца, – отделение "добра от зла"...". Воспоминания о Симбирских годах встречаются у Розанова во многих его книгах, но более всего – в путевом очерке "Русский Нил" (Волга поразила его широтой и красотой). Много теплых слов о своем учителе – репетиторе Николае Алексеевиче Николаеве, который привил любовь к чтению, историке Иване Яковлевиче Христофорове, инспекторе гимназии В. Ауновском.

"Да, будет благословенна Карамзинская библиотека!" – писал В. Розанов и называл Казанский университет, Карамзинскую библиотеку, Радищевский музей в Саратове выдающимися точками культуры.

В пятьдесят лет В.В. Розанов предпринял поездку по Волге. Был ли он в Симбирске? И был, и не был. Был. Ночью. Сошел с парохода в 11 ночи. Кругом – темнота. Узнал дорогу "спуск- подъем", вспоминал, как поднимался еще гимназистом. Кругом – вишневые сады. Вспомнил даже, как когда-то в детстве задержался дотемна и переночевал. И как утром ел взахлеб вишни! А сейчас ничего не узнавал: заборы, дорожки. И вдруг! Узнал! Одно! Неповторимое! Воздух! Симбирский воздух! Совершенно не такой, как в Крыму, на Кавказе, в Костроме. Утонченный! Нежный, мягкий, как парное молоко...

Главная тема в творчестве В.В. Розанова – Россия. В "Апокалипсисе нашего времени", он оценил ситуацию в России после революции: "С лязгом, скрипом, визгом опускается над русской историей железный занавес. Представление окончилось. Публика встала. Пора одевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось".

Он умел жестко говорить о России, о свойствах русского характера, жестко – о русской революции, но через эти строки сквозила боль, горечь его души и отчаяние его сердца: "Чувство Родины – должно быть строго, сдержанно в словах, не речисто, не болтливо, не "размахивая руками" и не выбегая вперед (чтобы показаться). Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием".

"До какого предела мы должны любить Россию?... до истязания; до истязания души своей. Мы должны любить ее до "наоборот нашему мнению", "убеждению" голов. Сердце, сердце – вот оно любовь к Родине – чревная...".

Пятого февраля 1919 года В. Розанова не стало. Перед смертью он написал прощальные письма, попросил прощения: "... Ни на кого ни за что не имею дурного, всех уважаю и чту. Все огорчения, все ссоры считаю чепухой и вздором". Отец Павел Флоренский был с ним до последней минуты.

Его слова (как будто знал): "Мое время не щадит меня, и я не пощажу моего времени. Вражда? Да. Сильнее ли я его. Да! Почему? Умнее! Оно меня замалчивает, ну а я его заговорю. Тупое овечье молчание едва ли будет сильнее человеческого говора. Пройдет пятьдесят лет. И где же будет ваше молчание? И замалчивание? И вот когда вы будете так глубоко молчать, я буду все еще говорить и говорить..."

Л.В. Ильина,
зав. библиотекой №8 "Библиотека духовной культуры"